|
В категории объявлений: 15 Показано объявлений: 1-10 |
Страницы: 1 2 » |
Сортировать по:
Дате ·
Названию ·
Рейтингу ·
Комментариям ·
Просмотрам
Ты снова о чем-то тоскуешь, Но выбрав иную роль, Ты кровью с запястья рисуешь Души своей вечную боль. Ты прячешь в цветные знаки, Всю тяжесть душевных оков. И слезы на белой бумаге Под грудою темных цветов. Ты плачешь цветными слезами, И слезы как темный бриллиант. Возлюбленными глазами Вокруг восклицают: "Талант!". Души твоей темные краски Не каждому явны уму. Но то, что таится под маской, Увы, не узнать никому. Alice Spiegel посвящается. . . Аавтор: |
Каждый раз незнакомые двери Незнакомцы ей вновь отворяли. А потом, ее тело, как звери В грязи блудодейства валяли. Каждый раз ее вновь обнажали, А потом на постель ложили, Ее плоть вожделенно жрали, И остатки достоинства пили. Она тело свое не жалела, И на деньги его меняла. Но понять ничего не успела, Как и душу свою потеряла. Полумертвая, полуживая, Каждый раз от греха пьянела, На съеденье зверям отдавая Бездушное голое тело. Аавтор: |
Я шел в преисподнюю, шел без оглядки И разум мой был извращен. Плоды под запретом всегда слишком сладки Хотелось еще и еще. Лишившись всего, одержим безрассудством, Себе подписал приговор. Я шел по дороге греха и распутства, Морали шел наперекор. Я предал все то, к чему долго стремился, Я был абсолютно не свой. Я в разума сон окончательно вжился, Манил вожделенный покой. Я проклят был матерью, проклят был Богом, Я проклят был плотью своей. Скитаясь по улицам ветхим, убогим, Я всех ненавидел людей. Но адская боль, эти ломки и муки Пронзали все тело стрелой. И снова тянулись проклятые руки За гнилью над острой иглой. И снова вплавляя в засохшие вены Тот яд, что сулил мою смерть, Себя погружал я в мир пепла и тлена, Вливаясь в сию круговерть. Я думал, что это все так несерьезно, Что бросить смогу моментально. И если молиться теперь уже поздно, Пусть кончится это летально. Аавтор: |
Боясь ненарочной потери, Моя кровь превращается в лед. Я гляжу терпеливо на двери, И часов прекратившийся ход. Ты появишься в праздничном платье, Мне подаришь терновый венец. Будем мы в долгожданном объятии Танцевать под биенье сердец. В каждом новом неловком движении, В каждом шаге вперед и назад, Буду я, словно в оцепенении Созерцать твой безудержный взгляд. Без усталости в танце кружиться, Пусть трепещут свечей огоньки. Пусть вокруг изумляются лица, И кидают на нас лепестки. Будто связаны шелковой ниткой, Ты меня к себе крепко прижмешь. И со странной, но милой улыбкой, Ты мне в спину вонзишь острый нож. Будет кровь выливаться из раны, И теплом меня сладостным греть. Я за танец с тобой благодарен, Благодарен тебе, моя Смерть. . . Аавтор: |
Стиснув зубы и тихо крича, Вырываю горячее сердце. Своего роль сыграл палача. Но я боли уже натерпелся. Я несу его нежно в руках, Босиком по камнистой дороге. В пустоте растворяется страх. Кровоточат разбитые ноги. Замерзающим взглядом ищу Я того, кому сердце доверить. И кого я в мир странствий впущу, Открывая закрытые двери. Может, дать его матери той, Что родного не любит ребенка? Или парню в квартире сырой, Что со злости подсел на иголки. Может, дать его сыну тому, Что о матери где-то не помнит? Или девушке в темной углу, Что в грязи своей похоти тонет? Или, может, насильнику дать, Что травмирует детские души? Одержимому боль созерцать? Может, станет немножечко лучше. Но в руках сердце бьется все тише, Надо срочно кого-то найти! Своего я дыханья не слышу. Моя смерть уже где-то в пути. Под ногами становится зыбко, Каждый шаг все трудней и трудней. Это глупою было ошибкой - Умирать из-за этих блядей! Аавтор: |
Стоял на скалистом обрыве, Идти уже не было сил, Когда себя в ярком порыве Тебе я на веки дарил. Но ты так презренно молчала, А я безнадежно кричал, Когда ты с улыбкой вонзала Мне в спину холодный кинжал. Убив окончательно волю, Дарил тебе медную плеть. Чтоб в танце последних агоний Я мог от безумья сгореть. Поддался я боли порыву, Но ты ухватила за кисть, Когда все с того же обрыва Я рвался неистово вниз. Ты снова меня пожалеешь, Наточишь стальные клинки, Боясь, что опять не успеешь Меня разорвать на куски. Аавтор: |
Колючие прутья окрашенной клетки на коже оставят израненный след. Рукой пробивая засохшие ветки, тебе приношу четных лилий букет. Увидеть отчаянных ты не захочешь мольбы и облаву никчемных угроз. Ты будешь молчать, и в объятии ночи ты вновь не заметишь безудержных слез. Без сил буду я убиваться часами, от боли отчаянно громко кричать. К холодной плите прикасаться губами, и землю сырую в руках целовать. Я буду молить твоего лишь прощения, за то, что оставлен был кем-то в живых. За то, что не стал для тебя я спасеньем, когда умирала ты в муках своих. . . Аавтор: |
На книгу моей жизни наложена печать. Израненное сердце полно тлена и песка. И нож в спине холодный мне не дает дышать. На горло наступила бессмертная тоска. Найти я не надеюсь незапертую дверь, О жизни своей прошлой придумаю я сказку. Глаза мне выжигает жестокий желтый зверь, Я на лицо надену комическую маску. Никто и не узнает, о чем скорбит душа, Как яростно от боли кривятся мои губы. Я буду, улыбаясь, смотреть, еле дыша, Как гибнут, задыхаясь, подобные мне люди. Наступит долгожданный страданиям конец, И маской улыбаясь, смеяться не устану. Но осознанье фальши, которой я творец, Наносит мне на сердце очередную рану. И вроде все прекрасно, все стало хорошо, Но только почему-то на сердце так же тошно. Себя не узнаю. Я для себя чужой. Играть чужую роль, как оказалось, сложно. Аавтор: |
Книгу жизни свою дочитаю. В ней так мало счастливых страниц. И в бреду ложных мыслей сгорая, Тело пеплом осыпалось вниз. И подвластно законам планет, Словно пыль в ярких теплых лучах, Преломляется солнечный свет, Тихо кружится в воздухе прах. В церкви тонкая плачет свеча, Провожая меня в мир иной, Сердце матери громко крича, Поет песни за упокой. Тихо горькая льется слеза, Тех, кто книгу со мною писал. И венки, утопая в глазах, Продолжают их траурный бал. Только в душной забитой коробке, Напевая последнюю песнь, Я пою еле слышно и робко, Что я с вами, я все еще здесь. Слышен звон золотых колоколен, Ослепляет божественно свет. Кто-то манит своею рукою, Кто-то в белое платье одет. Что-то манит меня в бесконечность, Оставляет душа моя прах. Но я жив, и я буду жить вечно, Пока жив я в ваших сердцах. Аавтор: |
Облако грязи зияет во мраке, С неба свисают свинцовые плети, Жизнь бесконечна в безжалостном страхе. В яме гниют нерожденные дети. Запахом гнили пропитана кожа, Не слезы, а соль льет из глаз матерей. Они друг друга во многом похожи, Они убивали своих сыновей. Они, эгоистки, себя ублажая, Искали простого по жизни пути. Аборт - не дорога по лестнице рая, Им душу свою никогда не спасти. Их доля теперь, восседая над бездной, Глядеть на рыдающих в яме детей. Их тело изрублено плеткою медной, Они убивали своих дочерей. Лишившись рассудка, подобно собаке, У Бога прощения будут просить. Но Бог не услышит их крики во мраке, Сумел бы убитый ребенок простить? И ангелов сотни их грех замоляя, Не смогут найти подходящих речей. Их Бог не простит, не увидеть им рая, Сколько б не ставили в церквях свечей. Испачканы кровью, измучены болью, Дорогу они не отыщут назад. Их сердце как лед, плоть пропитана солью, Аборты - дорога к мучениям в ад. Аавтор: |
|